Весенним утром 12 марта 1911 года 13-летний Андрей Ющинский. Как обычно по утрам, он был по дороге на учебу, но после того, как вечером Андрей не вернулся домой, выяснилось, что и на учебу он тоже не явился. 16 марта мать и отчим обратились в местную газету с просьбой опубликовать сообщение о пропавшем мальчике. Через 4 дня, в одной из пещер на окраине города было обнаружено тело Андрея: со связанными руками и многочисленными колотыми ранами.
Киевская полиция начала расследование. Первыми под подозрением оказались мать и отчим, как оказалось, биологический отец Андрея оставил ему наследство: сумму денег, хранившуюся на банковском счету на его имя. После допроса и отсутствия улик, мать и отчим были отпущены домой.
Следующая версия утверждала, что мальчика убила шайка грабителей, потому что тот собирался донести на них и рассказать полиции, где те прячут награбленное. Эта версия тоже не оправдала себя и расследование зашло в тупик.
На похоронах Андрея в конце марта всем присутствующим раздавались листовки, в которых утверждалось, что мальчик «замучен до смерти жидами». Цель пыток: добыть кровь для приготовления мацы в приближающийся праздник Песах. Старинный кровавый навет оказался действенным и в начале 20-го века. Листовки с наветом были подписаны ультраправыми антисемитскими организациями Киева. Сначала версия казалась совершенно безумной, но в дальнейшем в деле начали накапливаться показания – десятки анонимных писем, утверждающих, что убийство подростка было совершено евреями.
29 апреля, через полтора месяца после смерти Андрея, ультраправое политическое движение в Московской Думе подало официальный запрос министру юстиции и министру внутренних дел. 40 депутатов, подписавших запрос требовали получить ответ, какие меры собирается предпринять правительство для предотвращения случаев ритуальных убийств евреями. Один из депутатов, Марков, заявил, что «если и в этот раз правительство не примет мер, которые позволят обвинить евреев в убийстве русского мальчика, это закончится погромов и все евреи подохнут».
Как обычно, антисемитская пропаганда и в этом случае была неслучайной. В 1912 году планировались очередные выборы в Думу. Правым и ультраправым было выгодно накаливать ситуацию, чтобы получить большинство голосов на выборах и потеснить либералов и умеренные партии. Министр юстиции, Щегловитов, сообщил премьеру Столыпину о том, что произошло в Киеве и направил туда особую сыскную команду. Параллельно с этим губернатору Киева была отправлена телеграмма, в которой министр требовал от него «лично наблюдать за развитием следствия». Такое требование тоже было не случайным, потому что совсем недавно тот самый губернатор сообщил Щегловитову, что скорее всего речь так и идет о ритуальном убийстве, совершенном евреями. В дальнейшем, с оказанием некоторого давления «сверху» были обнаружены дополнительные улики, предоставленные судебными экспертами, осматривавшими тело. Причина убийства была ясна, теперь оставалось найти убийцу.
Менахем-Мендель Бейлис работал на кирпичном заводе Зайцева недалеко от места убийства. Зайцев, владелец завода, тоже был евреем. Такое совпадение немедленно вызвало подозрение у антисемитских организаций в городе и те начали вести самостоятельное расследования. Позднее все собранные ими «улики» были переданы сыщикам, прибывшим из Москвы по поручению министра. По показаниям внезапно появившихся свидетелей, «мужчина с черной бородой» погнался за Андреем и, поймав его, поволок к одной из печей для обжига кирпичей, там их ждали еще двое «странно одетых» мужчин.
Бейлис был вызван на допрос, но отрицал всякую причастность к убийство. Выяснилось также, что ни он, ни владелец завода Зайцев религиозными евреями не были и одеты были обычно. Эстер, супруга Бейлиса на допросе показала, что Менахем-Мендель не соблюдает субботы и вообще не отмечает еврейские праздники, потому что предпочитает работать в выходные, чтобы содержать пятерых маленьких детей. Наступил очередной тупик в расследовании, и Бейлис был отпущен домой.
Летом Киев должен был посетить сам царь со свитой. Полиция принимала все возможные меры, чтобы позаботиться о безопасности царской семьи. Обстановка в городе продолжала быть напряженной. Ультраправые угрожали погромами и у полиции не осталось выбора, кроме как арестовать Бейлиса «для его собственной безопасности».
За это время против Бейлиса накопилось достаточно «новых улик». «Подсадной» агент, находившийся с ним в камере, показал, что Бейлис признался ему во всем. После пыток, Бейлис и сам признался в убийстве мальчика. Он рассказал следователям, что убил Андрея и выкачал из него кровь посредством «специальных ритуальных инструментов».
Официально, обвинения против Бейлиса были выдвинуты ему в январе 1912 года. Планировалось, что суд начнется через несколько месяцев, в мае. Это вызвало резонанс во всем мире, так как всем было ясно, что улики сфабрикованы и речь идет о самом настоящем кровавом навете. В Германии в защиту Бейлиса проводились демонстрации, английские священники направили царю открытое письмо, писатели, философы и образованные люди во всем мире требовали отмены суда над Бейлисом.
Адвокат Александр Тагер писал: «Вся страна восстала против суда, от большевистского подполья и до либералов и централистов. Начали даже угрожать общей забастовкой. Только ультраправые продолжали требовать возмездия».
Киевские газеты от 12 октября писали следующее: «Само собой, всем ясно, что Бейлис к суду никакого отношения не имеет. Все улики сфабрикованы, а сам суд является чистой формальностью. Суд может заседать по нескольку дней, а имя Бейлиса даже не упоминается».
Защиту Бейлиса взяли на себя лучшие адвокаты Империи, во главе которых стоял сам Оскар (Исраэль) Грузенберг (тот самый, в честь которого названы улицы в Тель-Авиве и Иерусалиме). Грузенберг был не только блестящим адвокатом, но и специализировался на представительстве уголовных дел антисемитского характера.
Родившись в черте оседлости, Грузенберг смог поступить на юридический факультет Киевского университета и завершить их с дипломом отличия. Руководство университета даже предложило ему продолжить академическую карьеру, с одним условием: принять христианство. Грузенберг отказался. Как он позднее вспоминал, он никогда не жалел об этом: «Вместо того, чтобы писать научные трактаты, я предпочел сражаться за истину в суде».
Первым значительным делом Грузенберга тоже было связано с кровавым наветом. Аптекарь из Вильно, еврей по фамилии Блондес, обвинялся в попытке убийства своей соседки. Как и в деле Бейлиса, соседка обвинила Блондеса в попытке выкачать из нее кровь. Грузенберг понял, что это дело может стать решающим и предложил Блондесу свои услуги. Сначала суд признал Блондеса виновным, но Грузенберг вместе с двумя коллегами подал апелляцию и Блондес был оправдан.
«Вы можете мне верить или не верить, но, если бы я знал или даже просто думал, даже на минуту, что иудейская вера позволяет использование человеческой крови, я бы не согласился оставаться евреев». Так начал Грузенберг свою заключительную речь, длившуюся, без малого, целых 6 часов. Он предоставил аргументы, оспорившие все сфабрикованные улики и представил алиби, подтвердив невиновность своего подзащитного. Суду не оставалось ничего, кроме как освободить Бейлиса из-под стражи.
Суд над Бейлисом стал самым известным показательным судом в дореволюционной России. 28 октября 1913 года, через год после начала суда и более чем через 2 года после его ареста, Менахем-Мендель Бейлис был отпущен домой. Тысячи людей ждали его там, чтобы поздравить с тем, что справедливость восторжествовала.
После его освобождения, на трамвайной остановке недалеко от дома Бейлиса была вывешена табличка «Остановка Бейлиса», чтобы помочь ориентироваться тем, кто хотел встретить Бейлиса лично. С другой стороны, из-за угроз его жизни, губернатор Киевской области попросил Бейлиса покинуть город. В конце 1913 года семья Бейлисов выехала на поезде в итальянский город Триеста, оттуда отплыв на пароходе в Александрию. В начале 1914 года Бейлисы прибыли из Египта морем в Яффский порт. Там его встречали толпы народа, сопровождая его в гостиницу Герцлия в Тель-Авиве.
В 1921 году Бейлис, в результате экономического кризиса, отправился в Америку. Там он узнал, что его старший сын покончил с собой. Жена с остальными детьми отправилась в Америку, и семья воссоединилась. Бейлис публиковал историю своей жизни в местной газете и в 1926 году выпустил автобиографическую книгу на идиш и на английском, под названием «История моих страданий» («Суд над козлом отпущения»). Впервые книга была переведена на русский язык только в 2005 году.
Менахем Бейлис скончался внезапно в 19354 году и был похоронен на кладбище в Куинсе, Нью-Йорк. На надгробном камне на его могиле выбита надпись на иврите:
«Человек! Обрати внимание на эту могилу, в которой покоится святой человек, отборный из людей. Злодеи города Киева избрали его своей целью и подвергли беде весь народ Израилев, возвели навет, что крови христианского ребёнка требует его вера от него и его единоверцев во дни праздника Песах. И заковали его в цепи, и посадили в яму, и долгие годы не видел он света дня, и за весь народ Израилев был он истязаем до полного унижения. Почтите же эту чистую невинную душу. Да покоится он под сенью Всевышнего на небесах до воскрешения всех усопших».
